Великий Булгар

На сессии отделения истории и философии АН СССР также очень важный доклад был сделан Т.А.Трофимовой на тему «Этногенез татар Среднего Поволжья в свете данных антропологии». Антропологический материал, который является самым объективным, показывает, что булгаро-татары ни в период булгар, ни в период формирования татар не являются пришлым населением. Т.А.Трофимова заключает: «...изучение антропологического состава татар Татарской АССР приводит к выводу, что современное татарское население сложилось на базе древних пластов местного населения, включившего в свой состав некоторые более поздние антропологические наслоения» [ Трофимова Т.А., 1948, 61].

Все другие докладчики и содокладчики Н.И.Воробьев, Л.З.Заляй, Н.Ф.Калинин, Х.Г.Гимади доказывали адекватность булгаро-татарской концепции.

Здесь Т.А.Трофимова неопровержимо доказала непосредственную этническую связь булгаро-татар с добулгарским древним местным населением. Эту смелую точку зрения поддержал С.Е.Малов. Участвуя в обсуждении докладов, он говорил: «...что эти две языковые стихии (татарская и чувашская — М.З.) были здесь очень давно, за несколько столетий до н.э., и почти в таком именно виде, как теперь. Если бы теперешние татары встретили предполагаемого «древнего татарина», жителя V в. до н.э., то они вполне бы с ним объяснились... В своем утверждении я исхожу из большой стабильности и слабой изменяемости тюркских языков» [ Малов С.Е., 1948, 116].

Таким образом, после 15-летнего перерыва возобновились этногенетические исследования, восстановилась булгаро-татарская концепция в изучении этногенеза татар.

| 73. Появление необходимости определения сущности булгаро-татарской концепции. После дискуссии на сессии отделения истории и философии АН СССР, успокоившись тем, что найден общий язык в вопросе по этногенезу казан­ских татар, татарские историки начали работать в спокойной обстановке. Но вскоре спокойствие было нарушено. М.Г.Сафаргалиев выступил в печати со статьей «Один из спорных вопросов истории Татарии» («Вопросы истории» № 7 1951 г.), в которой упре­кал участников сессии в том, что они, выдвинув положение о булгарском происхождении казанских татар, якобы совершенно не учли участия в нем тюркских племен Дешт-и Кипчака, так называемых татар, говорящих как и камские булгары на тюркском, вернее на половецком языке.

Наличие в составе Золотой Орды многочисленных татар М.Г.Сафаргалиев «доказывает» тем, что их называют татарами персидский историк Рашид-ад-дин и историки Западной Европы, совершенно забывая о том, что в понятие ‘татар’ входили не только булгары, не только все население Золотой Орды, но и население других империй чингизидов ( Чагатая, Хубилая и Хулагу), и все народы этих империй сохранили свой собственный этноним, в том числе и булгары не утеряли свой этноним до XIX в.

Очень логичный ответ М.Сафаргалиеву дал Х.Гимади в статье «О некоторых вопросах истории Татарии» (Вопросы истории, № 12, 1951). Х.Гимади отмечает, что несмотря на то, что выступавшие на сессии докладчики готовились независимо друг от друга, их выводы по вопросу о происхождении казанских татар в основном совпали. Он сформулировал основной вывод участников сессии следующим образом: «Казан­ские татары как народность сформировались на месте современного их обитания из аборигенного населения и тюркоязычных булгарских и отчасти кыпчакских племен, которые получили наименование волжских или камских булгар» [ Гимади Х., 1951, 119]. Это мнение адекватно отражало выводы дис­куссии на сессии, и на этой основе была определена сущность булгаро-татарской концепции. Некоторые историки, не понимая сущности булгаро-татарской концепции, критиковали выводы дискуссии на сессии отделения истории и философии АН СССР, выдвигая вместо булгарского, золотоордынское происхождение татар.

В чем же заключается сущность булгаро-татарской концепции?

Во-первых, концепция о булгарском происхождении татар не отвергает концепцию о золотоордынском их происхождении, а наоборот предполагает ее. Ведь тюркское население Булгарского государства, состоящее из разных местных тюркоязычных и тюркизированных племен, получивших общий этноним булгар, после завоевания их монголо-татарами не ви­тало где-то в воздухе, а продолжало жить в составе Золотой Орды. Поэтому ученые историю Волжской Булгарии делят на два основных периода — «домонгольский (Х — первая половина ХIII вв.) и золотоордынский (вторая половина ХIII — первая половина XV вв.) » [ Халиков А.Х., 1994, 53—103, 152—158; Фахрутдинов Р.Г., 1975, 5].

Исходя из этого, трудно согласиться с самой постановкой вопроса: происходят ли казанские татары из Булгарского или Золотоордынского государства? Ведь предки казанских татар жили и в Золотоордынском, и в Булгарском государствах, в разное время принимая в свой состав и незначительное количество пришельцев.

Во-вторых, теория о булгарском происхождении татар может быть противопоставлена концепции золотоордынского их происхождения лишь в том случае, если последнюю концепцию понимать как монголо-татарскую, т.е. если думать следующим образом: монголо-татары завоевали Булгарское государство, обосновались здесь и ассимилировали булгар. Но этого не было, наоборот, местные булгары ассимилировали незначительное количество оставшихся воинов чингизидов. Об этом красноречиво говорит тот факт, что татарский язык исторически восходит не к восточно-тюркским, а к урало-поволж­ским местным нормам.

В-третьих, булгаро-татарская концепция не отвергает того, что после монголо-татарского завоевания в состав булгар не проникали пришлые монголо-татары, а предполагает, что такие пришлые элементы были, но они относительно быстро ассимилировались среди местных булгар, а не наоборот.

В-четвертых, слово татар в названии булгаро-татар не означает, что когда-то к местным булгарам пришли восточные татары. Таких татар после монгольских завоеваний уже не было, т.е. самоназвание татар нигде не применялось, это слово употреблялось другими народами только как внешнее название населения всех четырех империй чингизидов, в том числе всех золотоордынцев. Слово татар в названии булгаро-татар означает только то, что прежние булгары под влиянием внешних факторов в XIX в. начали применять вместо болгар/булгар этноним татар, хотя и раньше для внеш­него общения булгары пользовались этим этнонимом.

В-пятых, булгаро-татарская концепция не отвергает, а предполагает наличие добулгарских аборигенных тюркских племен, которые также являются предками булгаро-татар. Имея в виду то, что далекими предками современных татар были не только булгары, но и другие тюрки, особенно добулгарские, некоторые ученые, считая этноним простотатары недоразумением, применяли сложный этноним тюрко-татары. Так, председатель мусульманской фракции в Государст­венной Думе России Садри Максуди на ее заседании 10 ноября 1910 года заявил, что «…термин татары — не научный термин.., он основан на историческом недоразумении». Поэтому в своих трудах он избегал применения этнонима татары, по отношению к казанским татарам рекомендовал этноним тюрко-татары, включая сюда и башкир. Так, 31 июля 1917 г. 2-й Всероссийский съезд мусульман принял подготовленные Садри Максуди «основы культурно-национальной автономии мусульман Внутренней России и Сибири», где народ называется этнонимом тюрко-татары, а его язык — язык тюрки. В настоящее время в понятие ‘тюрко-татары’ входят и крымские, и добруджинские татары. Таким образом, булгаро-татарская концепция не отвергает и тюрко-татарскую концепцию, а включает ее в свой состав.

В-шестых, булгаро-татарская концепция противопоставляется булгаро-чувашской и татаро-татарской концепциям (об этом — ниже).

| 74. Дальнейшее всесторонее подтверждение адекватности булгаро-татарской концепции. После понимания и точного определения сущности булгаро-татарской концепции проблемами этногенеза булгаро-татар начали заниматься не только историки, но и филологи и даже философы.

Татарские историки и отдел истории Института языка, литературы и истории Казанского филиала АН СССР, проводя объективные этногенетические исследования, еще больше убеждались в правоте сторонников этой концепции. Поэтому она стала основной при освещении этногенеза татар в таких обобщающих работах, как «История Татарской АССР» (в двух томах, т. I, 1955); «История Татарской АССР (с древнейших времени до наших дней)».—Казань, 1968; «Татары Среднего Поволжья и Приуралья».—Казань, 1967; «История Татарской АССР».—Казань, 1973.

Булгаро-татарская концепция в изучении этногенеза булгаро-татар получила дальнейшее развитие в специальном сборнике научных трудов «Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья».—Казань, 1971.

В 60—70-х годах послереволюционной историей татар усиленно занимался Т.Давлетшин, который обращал пристальное внимание и на их этногенез. Об этом он писал: «Татары в своей основной массе являются потомками древних волжских булгар» [ Давлетшин Т., 1974, 9].

С 70-х годов среди историков становится ведущим специалистом по этногенезу А.Х.Халиков, который до конца своей жизни последовательно вел свои этногенетические исследования на основе булгаро-татарской концепции. Личные убеждения, сформированные в результате своих скрупулезных архео­логических исследований, он впервые наиболее полно изложил в монографии «Татар халкыныє килеп чыгышы» (Происхождение татарского народа.—Казань, 1974). Здесь же показал, что анализ материала он ведет объективно, научно, не допуская ненаучного, т.е. выборочного использования фактического материала и литературы.

Свои взгляды на проблемы происхождения булгаро-татар А.Х.Халиков углублял в следующих книгах: 1) Происхождение татар Поволжья и Приуралья.—Казань, 1978; 2) Татар­ский народ и его предки.—Казань, 1989; 3) Беренче дІЅлІт (Болгар иле) ‘Первое государство (Страна Булгария)’.—Казань, 1991; 4) Кто мы — булгары или татары?—Казань, 1992; 5) Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария.—Казань, 1994.

Монографии А.Х.Халикова стали настольной книгой нескольких поколений татарской интеллигенции — любителей ис­тории своего народа. Ученики достойно продолжали его де­ло, но некоторые неблагодарные из них начали посмерт­но по­н­­о­сить его, оценивая наследие своего учителя с сарказмом как «халиковщина».

Объективность булгаро-татарской концепции в изучении этногенеза татар подтверждается археологическими материалами, обнаруженными в последние годы в Самарской обла­сти. Так, археологи из Самары Р.С.Багаутдинов, А.В.Богачев, С.Э.Зу­бов на основе анализа огромного количества археологического материала приходят к убедительному выводу, что у истоков истории татар Волго-Камья стояли праболгары [ Багаутдинов Р.С., Богачев А.В., Зубов С.Э., 1998].

Сторонниками булгаро-татарской концепции выступали Фе­рит Аги, Али Акыш и Надир Давлет в совместном труде «Татарлар» (Татары) в книге «Казак вІ татар тјрклІре» (Казах­ские и татарские тюрки), опубликованной в Стамбуле в 1976 г. Они пишут, что «народу, образованному на основе консолидации разных тюркских племен Дешт-и Кыпчака, потомков волж­ских булгар, различных финских племен, а также за­блудившихся монголов, было дано название татар» [ Аги Ф., 1976, 130].

Булгаро-татарская концепция получила дальнейшее международное звучание в монографии профессора Южно-Калифорнийско го университета США Азаде-Айше Рорлих «The Vol­ga Tatars...» [ Рорлих А.-А., 1986, 5—9]. Это имеет особое значение для татарской истории, ибо А.Рорлих имеет мировое признание, в частности всемирноизвестный востоковед Але­ксандр Беннигсен писал о ней: «Среди живущих историков, одна Рорлих уникально сочетает в себе лингвистические способности, этническое чутье, историческое проникновение. Она также располагает фактическим материалом, позволяющим ей успешно завершить исследование... Ее работа выдержит испытание временем и возможно станет классиком». Кни­га А.Рорлих ценна нашей исторической науке еще и по­тому, что она противостоит многочисленным иностранным изда­ниям, защищающимтатаро-татарскую концепцию.

Из историков — сторонников булгаро-татарской концепции надо назвать фамилии З.И.Гильманова, С.Х.Алишева, Р.Г.Фах­­рутдинова, Г.Л.Файзрахманова, которые вели свои исторические и археологические исследования на основе признания булгарского происхождения волжских татар.

До сих пор продолжают научное направление своего учителя А.Х.Халикова Ф.Ш.Хузин и Г.М.Давлетшин. Несмотря на имеющееся давление сторонников других концепций, они остаются надежными защитниками булгаро-татарской концепции в изучении этногенеза татар. Ф.Ш.Хузин на основе анализа археологических данных (см. его книгу «Волжская Булгария в домонгольское время (X — начало XIII веков)».—Казань, 1997), а Г.М.Давлетшин путем анализа истории развития духовной культуры тюрко-татар (см. его книгу «Тјрки-татар рухи мІдІнияте тарихы» (История духовной культуры тюр­ко-татар).—Казань, 1999) сумели отстоять булгаро-татар­скую концепцию у новоявленных ее противников.

Д.К.Сабирова и Я.Ш.Шарапов в 2000 году выпустили вузов­ский учебник «История Татарстана», где этногенез татар освещается на основе булгаро-татарской концепции.

В перечисленных трудах, как доказательная база, на первый план ставятся археологические и другие исторические данные.

Анализируя древнехазарские и булгаро-татарские монеты, А.Мухаммадиев неопровержимо доказал адекватность булгаро-татарской концепции. Из его многочисленных трудов в этом отношении особняком стоит книга «Борынгы хазар ѕІм болгар-татар акчалары» (Древнехазарские и булгаро-татарские монеты.—Казань, 1986).

Ведущие специалисты по этнографии ( Н.И.Воробьев, Г.М.Хи­­­­самутдинов, Р.Г.Мухамедова, Ю.Г.Мухаметшин, Р.Г.Ка­шафутдинов, Н.А.Халиков, Р.Ф.Уразманова, Р.Н.Мусина, С.В.Сус­лова) являются сторонниками булгаро-татарской концепции.

У нас имеются этногенетические исследования, в которых булгаро-татарская концепция подтверждается лингвистиче­скими данными.

К таким работам относится монография Г.В.Юсупова «Введение в булгаро-татарскую эпиграфику» (М.-Л., 1960), в которой он писал: «Сменившие друг друга почти на одной и той же территории феодальные государственные образования — Волжская Булгария и Казанское ханство — оставили надгробные надписи, последовательно принадлежавшие этим эпохам» [ Юсупов Г.В., 1960, 164].

Своими лингвистическими изысканиями вошел в эту проб­лему автор данной книги, труды которого были направлены еще и на доказательство несостоятельности татаро-татарской теории. В книге «Татар халкы теленеє барлыкка килЅе» (Образование языка татарского народа.—Казань, 1977), анализируя булгарскую эпиграфику II стиля (с осо­бенностями как чувашского, так и разговорного языка предков татар), он пришел к выводу, что они написаны не предками современных чувашей, а предками тех чувашей, которые впоследствии обулгаризировались. Язык же булгарской эпи­графики I стиля полностью совпадает с языком предков татар.

Подтверждение булгаро-татарской концепции лингвистическими данными было изложено и в после­дующих работах: 1) Об истоках языка основных компонентов казанских татар // Вопросы татарского языкознания.—Казань, 1978; 2) Проблемы языка и происхождения волжских татар.—Казань, 1986; 3) Этногенез и основные вехи развития булгаро-татар // Проблемы лингвоэтноистории татарского народа.—Казань, 1995; 4) Проблемы этногенеза татарского народа // Материалы по истории та тарского народа.—Казань, 1995; 5) Татары: проблемы истории и языка.—Казань, 1995; 6) Тјрки-татар этногенезы (Этногенез тюрко-татар.—Казань, 1998), а также в совместной с Я.Ф.Кузьминым-Юманади работе: Волжские булгары и их потомки.—Казань, 1993.

Булгаро-татарская концепция в лингвистическом плане уси­лена в работах Ф.С.Хакимзянова (1987), Д.Г.Мухаметшина и Ф.С.Хакимзянова (1987), Ф.Г.Гариповой (1994), Д.Б.Рамазановой (1983), В.Х.Хакова («Татар ІдІби теле тарихы» История татарского литературного языка.—Казань, 1993).

На основе анализа лингвистических и других данных А.Ка­­римуллин стал непримиримым сторонником булгаро-татарской концепции. Свою ясную точку зрения он талантливо изложил в брошюре «Татары: этнос и этноним» (Казань, 1988), которая выдержала несколько изданий у нас в стране и за рубежом.

В решении проблем происхождения булгаро-татар живейшее участие приняли и некоторые литературоведы. К таковым, в первую очередь, относится всемирноизвестный литератор Г.Тагиржанов, который убедительно доказывает адекватность булгаро-татарской концепции [ Тагиржанов Г., 1979, 10—27].

Историки при воссоздании этнической истории своего народа обращаются и к фольклору. Проблемы татарского этногенеза освещаются в книге Ф.И.Урманчеева «Героический эпос татарского народа» (Казань, 1984). Он пи­шет, что «тюркоязычные булгарские племена оказывают мощное воздействие на формирование казанских татар и мишарей» [ Урманчеев Ф.И., 1984, 16].

Среди искусствоведов сторонником булгаро-татарской концепции является Ф.Х.Валеев [ Валеев Ф.Х., 1975, 6—9].

Этапным в развитии булгаро-татарской теории было глу­бокое исследование Р.Х.Бариева «Философские аспекты этно­генеза волжских булгар» (1996). Философы Я.Г.Абдуллин, Р.И.На­фигов, К.Ф.Фасеев, Ф.М.Султанов и др. также пришли к выводу об адекватности булгаро-татарской концепции.

В исследовании древних местных этнических корней булгаро-татар имело большое значение обнаружение и изучение свода булгарских летописей: «Джагфар тарихы» (т. I, Оренбург, 1993). Основываясь на них и на другие источники, весьма оригинальную этническую историю булгаро-татар воссоздал З.З.Мифтахов [Курс лекций по истории татарского народа.—Казань, 1998].

Сейчас и в русских специальных исследованиях признается, что казанские татары не потомки монголо-татар, а потомки булгар. Так, А.С.Токарев в своей книге «Этнография народов СССР» пишет: «прежний взгляд, что казанские татары являются прямыми потомками батыевских завоевателей, пришедших в Восточную Европу в XIII в., является совершенно не­правильным» [ Токарев А.С., 1958, 171—172]. К.И.Козлова приходит к выводу, что «своими корнями поволжские татары тесно связаны с местным населением Поволжья и, несомненно, одним из основных компонентов, вошедших в состав татарского народа, были волжские булгары» [ Козлова К.И., 1964, 20—21].

Обзор литературы по обоснованию адекватности булгаро-татарской концепции можно продолжить. Но перечисленные здесь труды ясно показывают, что основной состав ведущих историков, серьезно занимавшихся проблемами татарского этногенеза, выступает за внедрение в татарские этногенетические исследования булгаро-татарской концепции.

| 75. Зарождение и развитие татаро-татарской концепции в изучении этногенеза татар. Любой любознательный человек без специальной подготовки, впервые сталкиваясь с проблемами происхождения татар, готов поверить элементарному рассуждению о том, что есть современные татары и есть монголо-татары, что они носят одинаковый этнонимтатар, а следовательно, современные татары являются потомками монголо-татарских завоевателей. Собственно на таком дилетантском уровне рождается татаро-татарская концепция. Как мы видели выше, сторонниками татаро-татарской концепции были первые западноевропейские исследователи татар. Правда, тогда в семантику этнонима та­тарони включали все население монголо-татарских государств чингизидов, т.е. Монгольской феодальной империи и улусов Хубилая, Чагатая, Хулагу и Джучи, считая их потомками монголо-татарских завоевателей. Русские ученые, имея более широкое представление об империи Джучи, т.е. о Золотой Орде, сначала всех золотордынцев называли татарами, считая их также по­томками монголо-татарских завоевателей. Несмотря на то, что по этногенезу татар у большинства ученых сформировалась булгаро-татарская концепция, татаро-татарскую концепцию поддержали некоторые татарские интеллигенты и часть ученых соседних народов. Так возник дилетантский подход к этногенезу татар, так сформировалась дилетантская татаро-татарская концепция в изучении этногенеза современных татар.

Она с неожиданных позиций получила новое развитие во II половине XIX в. В частности, казанские миссионеры решили возродить ее в своих колониальных целях и увязали с булгаро-чувашской концепцией. Н.И.Ильминскому, заинтересованному в быстрой христианизации на­родов Поволжья, не нравилось то, что марийцы, чуваши, мордва тяготеют к татарам-мусульманам, к христианизации относятся негативно. Ему надо было показать татар пришельцами, завоевателями с тем, чтобы другие поволжские на­роды не ориентировались на них. Для этого Н.И.Ильминский, как ученый, воспользовался тем, что в 1863 году Х.Фейзханов в языке булгарских надгробных камней обнаружил чувашские слова [ Фейзханов Х., 1863]. Не утруждая себя всесторонним исследованием материала, Н.И.Ильминский, основываясь на наличие чувашских слов в булгарской эпи­гра­фике, заявил, что потомками булгар являются не татары, а чуваши, а татары — это потомки монголо-татарских завоевателей.

Взгляды Н.И.Ильминского были затем поддержаны и развиты А.Куником [1878] и царским цензором и ученым Н.И.Аш­мариным. Объясняя, почему марийцы (черемисы) называют татар суасами (чувашами), он писал: «... современные нам чуваши представляют из себя не что другое, как прямых потомков волжских болгар, и что черемисы обозначая их именем суас, впоследствии перенесли это имя и на татарских за­воевателей края, которые, унаследовав то политичес кое значение, какое сначала принадлежало болгарам, и отчасти и их культуру и приняв ислам, стали потом сами приписывать себе болгарское происхождение. Такое перенесение племенного на­именования с одной народности на другую было тем более воз­можно, что слияние полудиких пришельцев с культурными болгарами (мусльманами) совершилось с медленною постепенностью, и прежнее болгарство совершенно незаметно подменилось татарством» [ Ашмарин Н.И., 1902, 49—50].

Татаро-татарская концепция после Н.И.Ильминского, А.Ку­ника и Н.И.Ашмарина была поддержана основными силами русских, иностранных и чувашских тюркологов, ибо они разными доводами старались и сейчас стараются доказать адекватность булгаро-чувашской концепции. Соответствующие разделы школьных и вузовских учебников по истории России составлялись в плане освещения истории татар начиная с мон­голо-татарских завоеваний, кончая современными волжскими и крымскими татарами, считая последних прямыми потомками монголо-татарских завоевателей.

Что касается самих татарских историков, то они татаро-татарской концепции не придерживались, будучи сторонниками булгаро-татарской концепции, вели разъяснительную ра­боту среди сторонников татаро-татарской концепции, доказывая, что современные татары не являются потомками монголо-татарских завоевателей. Подобную разъяснительную работу приходилось проводить и среди татарского населения, ибо изучая соответствующие разделы учебников по русской истории в школе, татарские школьники испытывают чувство обиды и оскорбления за то, что их считают потомками монголо-татарских завоевателей.

В течение ХХ в. татаро-татарская концепция иногда видоизменялась.

Убеждаясь в том, что волжские татары не характеризуются монгольскими антропологическими особенностями, следовательно, они не могут быть прямыми потомками монголо-та­тарских завоевателей, некоторые ученые начали утверждать, что волжские татары, как и чуваши, антропологически яв­ляются потомками булгар, но чуваши сохранили свой бул­­гар­ский язык, а татары под влиянием пришлых татар, позабыв свой прежний булгарский язык, начали говорить по-татарски [ Баскаков Н.А., 1969, 288; Тихомиров М.Н., 1948; Ди­­­мит­ри­ев В.Д., 1984, 35]. Ниже мы увидим, что язык татар яв­ляется не привнесенным извне, а продуктом дальнейшего развития язы­ка местных тюркских и тюркизированных пле­мен.

В 60-х годах ХХ в. по Европе прокатилось движение, получившее название «большой национализм малых наций». Оно не смогло проникнуть в СССР через железный занавес. Но некоторые татары, живущие в Турции, под влиянием сторонников этого движения сочли необходимым поднять вопрос об этногенезе татар.

Лябиб Каран, работавший тогда в Турции, в 1962 году вы­пустил книгу «Татарларныє тјп чыгышы» (Действительное происхождение татар), где он этноним татар ставит выше, чем этноним тюрк и призывает создать общетюркское го­сударство под названием Татарское. За булгаро-татарские взгля­­ды он остро критикует и Гаяза Исхаки, и Садри Максуди. Таким образом возрождается направление преднамеренных татаристов, но с другой стороны. Миссионеры ратуют за этноним татар, ибо он показывает, что татары происходят от монголо-татар, а Лябиб Каран, проповедуя этот этноним, хочет поднять националистический дух всех тюрков и призывает их создать общетатарское, т.е. общетюркское государство [ Каран Л., 1962, 10—11, 67—71]. За Лябибом Караном татарские историки не пошли, пока в самом конце ХХ в. некоторые из них не «заблудились» между тремя концепциями. Что касается некоторых русских и западноевропейских ученых, придерживающихся татаро-татарской концепции, то они и сегодня хотели бы использовать ее для обвинения в отрицательных последствиях монголо-татарских завоеваний современных волж­ских и крымских татар. Чувашские же историки придерживаются татаро-татарской концепции только ради того, чтобы лучше обосновывать булгаро-чувашскую концепцию.

| 76. Зарождение и развитие булгаро-чувашской концепции в изучении этногенеза татар и чувашей. Булгаро-чувашская концепция зародилась параллельно с татаро-татарской. После известного открытия Х.Фейзханова о наличии чувашских слов в булгарской эпиграфике Н.И.Ильминский в 1865 году выдвинул идею о происхождении чувашей от волжских булгар, а татар — от монголо-татарских завоевателей. Его поддержали и старались развить эту концепцию А.Куник [1878] и Н.И.Ашмарин [1902].

Булгаро-чувашская концепция была привлекательна своей новизной и ею начали заниматься многие тюркологи и даже нетюркологи. Для некоторых из них было важно доказать ее адекватность для того, чтобы происхождение волжских татар уверенно связать с монголо-татарами и решать этнические и политические проблемы прямолинейно от татар к татарам. Кроме того, приверженцы булгаро-чувашской теории заодно пытались определить характер языка и хазар, и гуннов, отождествляя их с «чувашеподобным» булгарским языком. Так, булгаро-чувашская концепция перевернула многие страницы тюркологии.

Все началось с того, что булгарский язык был признан не обычнотюркским, а сильно отклоненным от него, похожим на чувашский язык. Это было «доказано» тем, что язык булгарской эпитафии был признан чувашским. Но более объективные исследования показали, что язык булгарской эпиграфики 1-го стиля был обычнотюркским, а 2-го стиля был похож на чувашский язык. Поскольку от булгар чуваши не унаследовали почти ничего, в том числе и ислам, постольку было признано, что эпиграфика второго стиля (с чувашскими особенностями) была на­писана чувашами, которые, приняв ислам, переживали время обулгаривания. После того как эти мусульмане-чуваши окончательно обулгаризировались, чува шеязычных эпитафий не стало. Что касается основной части чувашей, которые остались в стороне от влияния булгар, то они сохранились до сих пор, от язычества постепенно перешли к христианской религии. Было повторно доказано, что булгар­ский язык был обычнотюркским.

Тогда же некоторые тюркологи выдвинули версию о том, что если булгарский язык был чувашеподобным, то якобы и хазарский и гуннский языки были также чувашеподобными. Такая версия дальнейшими исследованиями не подтвердилась (cм. || 98—99).

Некоторые тюркологи, предполагая, что в записях Ибн-Фадлана должны быть отражены определенные следы булгарского языка, начали искать в них чувашские слова. Попытки и в этом направлении оказались напрасными (подробно об этом см. || 101—102).

Отдельные сторонники булгаро-чувашской концепции, думая, что булгарский язык характеризовался чувашскими особенностями, начали искать чувашские слова в так называемом славяно-болгарском именнике, но ничего подобного не нашли и не смогли доказать чувашеязычность булгар/болгар (об этом подробно см. | 103).

Не увенчались успехом стремления некоторых ученых обнаружить чувашские слова в древнебалкарских рунических письменах (подробно в | 104).

Уверенные в том, что венгры когда-то жили в Урало-Поволжье рядом с булгарами, венгерские ученые усиленно искали чувашские слова в венгерском языке, но тщетно, ничего реального не смогли обнаружить (об этом подробно в | 105).

Пытаясь доказать правомерность булгаро-чувашской концепции, ученые изучали тюркские заимствования в марий­ском, удмуртском и мордовском языках. Поверив в то, что булгарский язык — это и есть чувашский, они начали выделять чувашские заимствования и называть их булгарскими (подробно об этом в | 106).

Татарские историки, даже языковеды, при этом ограничивались доказательством адекватности булгаро-татарской теории, конкретно не занимались доказательством несостоятельности булгаро-чувашской концепции. Лишь в совместном труде автора данной книги с Я.Ф.Кузьминым-Юманади «Волж­ские булгары и их потомки» (Казань, 1993) было на примерах подробно показана несостоя­тельность булгаро-чувашской концепции. Несмотря на все сказанное, булгаро-чувашская концепция пока находит своих сторонников, особенно среди чувашских ученых, а также среди новоявленных татаро-татаристов.

Между тем, объективная история связывает этнические корни чувашей с ведами, которые говорили на финно-угор­ском языке марийского типа. По-видимому, еще в древности их язык испытывал очень сильное влияние монгольского языка. Веды в Поволжье очень тесно общались с обычнотюрко­язычными суасами (одними из предков булгаро-татар), под влиянием этого языка финно-угорский язык народа веда постепенно принимал особенности суасского языка, принял от них новый этноним суас/сувас/чувас/ чуваш. Именно поэтому нетюркизированная часть марийцев называет чувашей суасламари (марийцы по-суасски), а булгаро-татар — суасами. Вот почему все попытки ученых доказать чувашеязычность булгар были обречены на неудачу.

| 77. Движение за возвращение этнонима булгар и против сохранения названия татар. В истории изучения этногенеза булгаро-татар особое место занимает движение некоторых ученых и политиков за возвращение народу его прежнего этнонима булгар и против сохранения за ним этнонима татар. Оно одновременно затрагивало и проблемы изучения этнической истории.

Мы знаем, что современные татары формировались на основе дальнейшего развития булгарской народности, образованной в результате консолидации местных тюркоязычных и тюр­­кизированных племен в составе Волжско-Булгарского государства, лишь в конце XIX и начале XX вв. они от русских и других усвоили этноним татар и под этим этнонимом кон­солидировались в нацию. Причины внедрения этнонима татар в прежние булгары в широком смысле этого слова Р.М.Раимов изложил следующим образом: «Название татары привилось здесь только в период капиталистического развития благодаря националистическим устремлениям татар­ской молодой буржуазии, которая, добиваясь воспитания в сво­ем народе националистического воинствующего духа, связывала происхождение своего народа с чингизидами, завоевателями, которые господствовали много веков на Ближнем Востоке, в Восточной Европе» [ Раимов Р.М., 1948, 145]. Так, с самого начала шла борьба между сторонниками за сохранение за народом его прежнего собственного имени булгар и за переименование его чуженазванием татар.

В 1862 году сторонники возвращения народу этнонима булгар объединились в специальный кружок-партию под руководством Гайнана Ваисова. Партия вела разъяснительную работу среди интеллигенции за отказ от этнонима татар. Но представители татарской буржуазии настаивали на том, чтобы этноним татар — название великих чингизидов — стал самоназванием народа. На их стороне был и известный ученый, религиозный деятель Ш.Марджани.

Называя свой народ безнеє болгарлар ‘наши булгары’, будучи убежденным сторонником булгаро-татарской концепции, Ш.Марджани выступил в защиту этнонима татар. С одной стороны, он доказывал, что Казанское ханство является продолжением Булгарского ханства, которое и в период существования Джучиева Улуса продолжало свои прежние традиции, что предками татар являются местные тюркские племена, получившие общее название булгар в составе Булгарского ханства, с другой стороны, пытался разъяснить то, что этот народ этноним татар уже принял; поэтому от него отказываться не следует; негативное отношение русских к татарам зависит не только от того, что они называются татарами, если бы, народ назывался мусульманином, то со стороны русских-христиан было бы такое же отношение [ Марджани Ш., 1989, 43—44].

Ш.Марджани поддерживали и другие татарские историки — сторонники булгаро-татарской концепции. Несмотря на это, во время революционных событий 17-го года движение ваисовцев снова возобновилось. С.Г.Ваисов создал новый «Совет Волгобулгармус», который ставил своей целью избавление народа от национального гнета, возрождение булгарской нации, закрепление за народом его настоящего имени булгар.

Несмотря на то, что эта партия вскоре распалась, приверженцы ее не прекращали борьбу. Обобщая деятельность сторонников этой борьбы, ученые тех времен отмечали, что «Задачи татарских деятелей была — вывести из употребления имя татары, заменив его именем тюрк или именем булгар» [ Самойлович А.Н., 1922, 25-примеч.].

В связи с наступлением перестройки, демократизации об­щественной жизни в 80-х годах движение за восстановление прежнего имени народа возобновляется, в Казани создается партия «Булгарский национальный конгресс», имеющий в своем составе пропагандистское общество «Булгар аль Джадид», которое имеет свои местные организации в Москве, Санкт-Петербурге, Набережных Челнах, Киеве, Оренбурге, Уль­яновске и во многих других городах. Сторонников этого направления стали называть просто булгаристами.

Булгаристы преследовали в основном те же цели, что и бывшая партия возрождения булгарской народности. С целью устранения негативного отношения русских и других народов к татарам, как к монголо-татарским завоевателям, они вы­двинули требования отказаться от этнонима татар, восстановить и закрепить за народом этноним булгар. Некоторые из них полагали, что среди татарского народа имеются потомки булгар, которые должны при переписи населения записаться булгарами, имеются и потомки служилых татар, которые могут записаться татарами. При этом они ошибались, такое разделение населения на булгар и татар не соответствует действительности, и оно отрицательно может сказаться в деле возрождения и развития народа.

Весьма положительным в движении булгаристов было то, что они признали недостаточную изученность булгарского периода истории нашего народа, призывали углублять эти исследования. Именно булгаристы обнаружили булгарские летописи «Джагфар тарихы» Бахши Имана [1993], и «Шан кызы дастаны» (‘Сказание о дочери Шана’) Башту ибн Шамс, которые проливают свет на многие вопросы древней истории булгар и по многим проблемам перекликаются с древними ассирийскими, урартскими, персидскими, греческими источниками. После поношения свода многими нашими «специали­стами», известный историк И.Р.Тагиров в ответ им отметил, что «в нашей науке есть тенденция однозначного отрицания этих произведений с точки зрения их достоверности и объективности. Мне же представляется, что нельзя отрицать все с порога, ибо такие прекрасные творения не могут возникать на пустом месте, тем более, в виде современной фальсификации. Если это фальсификации, то кто же их гениальные творцы?» [ Тагиров И.Р., 1995, «Татарстан», № 9—10, 8]. Я вполне согласен с И.Р.Тагировым и добавлю, что достоверность сообщений этих находок булгаристов признана на Украине, в Болгарии, по ним историки этих стран ведут серьезные научные исследования. А наши историки ведут «серьезную» борьбу не «пущать» их в научные исследования.

Учитывая этот вклад в этническую историю булгаро-татар, ведущие татарские историки, признавая булгарскую этническую основу татар, остались сторонниками булгаро-татарского направления, т.е. они не считают целеобразным отказаться от этнонима татар.